Глава 3. Егор
- Аська! А-а-сенька! Ну поехали ко мне вечером, Лизка с детьми умотала к матери на неделю – мурлыкал Глеб, положив голову мне на колени, - Винца откроем, ты мне свои знаменитые…как их там…драники сделаешь.
- Нет уж, я сегодня слишком устала, чтобы еще и тебя кормить.
- Вот ты все никак замуж-то и не выйдешь. Мужика кормить надо, ему внимание нужно, ласка. Так и просидишь синим чулком, предупреждаю тебя.
- Иди ты! – взорвалась я.- Знаток этики и психологии семейной жизни!
Я встала, не особенно заботясь о сохранности головы нашей «светлой головы», и вышла из ординаторской. Пустой коридор тускло освещался наполовину перегоревшими лампами дневного света. Ранние сумерки уже затонировали окна. Было неуютно. Я села на подоконник и прижалась лбом к холодному стеклу. Снег. Уже третьи сутки, не переставая. Вообще-то, я люблю снег, но этой зимой он какой-то…колючий что ли… Как будто, битым стеклом город засыпало. Идешь по улице и все ждешь, когда сапоги порежет, и за тобой кровавая дорожка оставаться начнет…
- Санюшка, не сиди на холодном, застудишься, а тебе еще детишек рожать.
Вздохнув, я слезла с подоконника.
- Эх, тетя Надя, твои бы слова, да Богу в уши! Случилось чего?
- Новенький-то наш, утром привезли которого, как проснулся, все тебя спрашивает.
Что-то неприятно сжалось у меня в животе. В общем, в том, что больной хочет видеть своего врача, нет ничего странного. Зачастую, они тянутся в нему, как к единственному слушателю. А иногда даже пытаются сделать его участником тех событий, которые происходят где-то там, в неосвещенных переулках измученных недугом душ. Но в случае с Коростелевым я этого не хотела. Я не хотела, чтобы он начал со мной эту «игру в привидения», которые «умерли, которых больше нет». Мне почему-то казалось, что бессвязного бормотания и невидящих взглядов у этого человека я не перенесу…
«Что не так?» - пискнул врачебный долг – «Он тебе кто? Кум-сват-брат?»
«Нет, брат» - мигом включилась я в диалог. – «Он…знаешь…такие снятся во снах,почему-то…»
Добравшись до пятого этажа я прервала эту вполне достойную нашего дурдома беседу. «Сутовская, ты истеричка». – сказала я себе- «Ты разговариваешь сама с собой – вот, кстати, опять! Впредь перестань мешать мартини с водкой и обязательно, слышишь, обязательно, купи сегодня кофейные фильтры!».
«О’кей», - согласилась я – «Девочки, не ссорьтесь!»
Палата, куда поместили Коростелева, находилась в самом конце коридора. Его контора, естественно, заплатила за пребывание босса в сумасшедшем доме, поэтому апартаменты у Григория Станиславовича были отдельные, с собственной ванной и даже с балконом, пусть и зарешеченным. Подойдя к двери я поймала себя на мысли, что подняла руку, чтобы постучать. Бред какой-то.
- Добрый вечер, Григорий Станиславович. Отдохнули немножко? – чересчур уж бодро проорала я, ворвавшись в палату.
Коростелев полулежал, облокотившись на подушки, что-то читал. Очки ему вернули. Про себя я отметила, что в очках он вообще почти красавец. При моем шумном появлении он поднял глаза и посмотрел на меня поверх золотой оправы.
- Здравствуйте, Александра Николаевна. (ишь ты, запомнил!) Благодарю за теплый прием. (издевается, ну-ну) Надеюсь, что не очень оторвал Вас от дел. Присядьте, прошу Вас.
Я села, сама не понимая, что происходит. Я чувствовала себя на экзамене, который вследствие болезни преподавателя, принимал ректор института, причем, подготовиться у меня, по всей видимости, времени не нашлось.
- Итак, если позволите, несколько вопросов – продолжал Коростелев.
Ну, точно. «Сейчас засыплюсь» - пронеслось у меня в мозгу и мне даже смешно стало. Нет, так не пойдет, мой любезный шизофреник.
- Ну, разумеется, Григорий Станиславович. Вы можете задавать мне сколько угодно вопросов, ведь я Ваш лечащий врач. – на слове «врач» я все-таки не сдержалась и сделала ударение. Самомнение зааплодировало. -Однако же, я надеюсь, что могу рассчитывать на взаимность, и Вы также постараетесь ответить на мои. Конечно, если беседа Вас не утомит.
Коростелев вдруг рассмеялся. Странно было слышать его смех.
- Сашенька – сказал он.
«О-па!» - упала в обморок я – «Сашенька!»
-…Вы умница, ловко поставили меня на место. Ну, конечно же, я Ваш пациент, Вы вольны мной командовать. Простите уж многолетнюю привычку помыкать другими. Я готов ответить на все Ваши вопросы. Только, к сожалению, это будут не те вопросы, которые мне сейчас нужны.
- Но эти вопросы очень нужны мне, потому что я….
- …хотите мне помочь. Саша, Вы не сможете мне помочь. То есть не мне, а…ну, это неважно.
- Вы ошибаетесь, Григорий Станиславович…
- Егор. Друзья называют меня Егор. Хотя с точки зрения словаря имен, это некорректно. Вы ведь мой друг? – спросил он почти насмешливо.
- Да, Егор, - поперхнулась я некорректным, с точки зрения словаря, именем. - я Ваш друг. Мне опять стало не по себе.
- Ну, раз так, то я прошу хотя бы сегодня избавить меня от вопросов из серии «Что с вами происходит?». Это ведь можно?
Последние слова он произнес не обычным снисходительно-наставническим тоном, а просяще…почти по-детски.
- Можно. – зачарованно пролепетала я. - А как Вы сейчас себя чувствуете?
- Обычно.
- А «обычно» - это как?
- Саша, я уже много лет себя не чувствую. Я не могу Вас просить, чтобы Вы поняли меня, потому что, с точки зрения здравого человека, а уж, тем более, врача-психиатра, я, конечно же, болен.
«Интересный поворот событий» - подумалось пришедшей в себя мне –«Может, он сейчас и диагноз себе сам поставит?» Так и вышло.
- …типичный случай шизофрении – бредовые идеи, минус-симптоматика…
Пропавшее было ощущение экзамена у ректора вероломно вернулось.
- …как видите, я достаточно прочитал про собственный недуг, – он вдруг сел на кровати – Но моя беда в том, что все это на самом деле происходит!
«Слава Богу!» - подумала я – «А то уж я сомневаться начала, что зря его упекли». Однако, сердце предательски сжалось.
- …Вы понимаете. «Это» - есть. То есть его уже нет, но оно осталось. А зачем – я не понимаю.
Я почувствовала себя, как рыба в воде. «Это есть, этого нет. То есть, оно есть, но его нет…». Все понятно. Только, почему-то, гадко...
- Давайте вместе постараемся разобраться – предложила я.
- Нет, Саша, Вы ведь все равно не сможете мне поверить. А для того, чтобы, как Вы изволили выразиться, «постараться разобраться», Вы должны верить мне. Я прекрасно понимаю расклад. Вы – врач, я – болен, - он невесело улыбнулся – Вы стараетесь мне помочь…но так Вы хотя бы разговариваете со мной. Если же я сейчас начну рассказывать, Вы нажмете вот эту вот красную кнопку, явятся Ваши орангутанги…
- Гориллы… - вдруг ни к селу ни к городу ляпнула я. Он опять засмеялся.
- Ну, хорошо, гориллы. Короче, ввалятся эти Ваши приматы, по-отечески спеленают меня, вкатят дозу, и я опять исчезну из этого мира часов на восемь. И так, Саша, будет каждый раз, когда я захочу сказать Вам правду. А я не хочу оставшуюся жизнь провести в наркотическом сне.
Коростелев устало откинулся на подушки.
- Послушайте, Саша, у Вас ведь наверняка есть ко мне другие вопросы.
- Есть. Скажите, ваши переживания связаны с личной жизнью?
- Нет. У меня сохранились хорошие отношения с бывшей женой, дочь я вижу регулярно. Другой личной жизни у меня нет, - он помолчал и прибавил – почти.
«Почти!» - меня передернуло. Я снова представила себе блондинку-секретаршу с ногами «от ушей». Самомнение прекратило аплодировать и тихо заплакало.
- Вы много работаете, сильно устаете?
- Работаю я много, но устаю не настолько сильно, чтобы от этого «поехала крыша», как любит выражаться современная молодежь.
- Простите за такой вопрос…ваши родственники…
- Что? Сумасшедшие в роду? Нет, Боже упаси! Все нормальные, – он опять улыбнулся.
Хорошая улыбка.
- Саша, простите меня, я чего-то устал. Видимо лекарство еще действует. Вы позволите?
- О, разумеется. Я приду завтра. Надеюсь, завтра Вы все же расскажете мне…
- Сашенька, поверьте, скрывая от Вас правду, я забочусь, и о Вас тоже…нет, все равно вы не поймете. Не обижайтесь.
- До завтра, Егор. Я не обиделась. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Саша…да, и спасибо за часы. Мне дорога эта вещица…
Я вздрогнула, как будто меня током ударили.
-…да, Сашенька, спасибо. Мне почему-то кажется, что никто, кроме Вас, этого не сделал бы…
Я проснулась в четыре утра. Мой семнадцатиэтажный муравейник был безмятежно тих, только громко тикал инквизитор-будильник. Мне было страшно. Кто-то в моем сне только что надрывно кричал: «Они все мертвы, а я не смог им помочь. Они ведь просили меня, так просили, а я не смог…они умерли… давно…меня еще на свете не было, а они уже умерли. Зачем они пришли ко мне?!»
(ПРАДАЛЖАТЬ?)