Еще живу. Еще пишу.

Бумагу грифель рвет жестоко -

Иглой по венам в сердце. Одиноко.

Но я дышу. Пока - дышу.

Хотя, и неглубОко.



Ломаю карандаш - да черт с тобою.

Все заново. Перелистну,

И снова строчки: кровью, болью...

Я продолжаю глупую войну

Сама с собою...

Общение с "предметом страсти" все больше напоминает фильм "Служебный роман".



"- Юра, доброе утро...

- Ты заставишь меня входить в кабинет через окно. Нехорошо..." (с)



да уж...хуже не придумаешь...

Совсем скоро я снова увижу этот город.

Я люблю Питер. Очень люблю. Помню, когда я была там в последний раз, то, уезжая, плакала.

Этот город - одно из мест на этой планете, где мне уютно.

Я очень рада грядущему свиданию...с Петропавловкой, с Аничковым, с Леонардо в Эрмитаже...

Жди меня, Питер. До скорой встречи...

Не знаю, как для вас, а для меня совершенно невыносимо видеть выброшенные на помойку игрушки.

Каждый раз, когда мой взгляд случайно цепляет безногую куклу или одноглазого медвежонка (ну, "медвежонки" - это вообще отдельный разговор), мне хочется плакать.

Они похожи на брошенных детей. Каждое такое несчастное существо когда-то было согрето, обласкано детскими ручонками, завернуто в одеяльце и накормлено ненавистной кашей, оставшейся от завтрака.

И вот...мама и папа решили, что хватит.

Помню, в детстве, моей САМОЙ любимой игрушкой был маленький желтый пластмассовый медведь-гидроцефал с огромной головой и маленьким тщедушным тельцем.

Угадайте, где я обрела своего любимца? Пра-а-авильно - на помойке. Вытащенный из-под картофельных очисток и молочных пакетов артефакт был торжественно приволочен домой, где мама, закатывая глаза и приговаривая "Коть, у тебя полный ящик игрушек, зачем тебе этот грязный медведь?", отмыла найденного зверя и продизенфицировала его какой-то едкой гадостью. После этой процедуры медведь навсегда лишился глаз и бровей, но менее дорог мне не стал.

Я колола в кровь пальцы и шила ему шапочки, потому что больше никакой одежды милый уродец носить не мог - конституция не позволяла...

Боже, как давно это было.

И теперь, часто можно видеть, как прилично одетая девушка с мрачным видом вытаскивает из мусорного бака очередное чумазое создание, чтобы принести домой, отмыть и вдоволь нареветься над новым обитателем маленькой квартирки на окраине большого города...

Спасибо большое всем, кто прочитал очередную заморочку под брендом "Саша Сутовская".

Спасибо за ваши теплые слова. Мне просто невероятно хорошо!

Я вас всех очень люблю. Так здорово, что вы есть!



Ваша

Саша (Ксюша)...Dan@

У тяжелой бархатной портьеры стоял юноша. Инфанта вскрикнула от неожиданности и, в испуге, потянулась к колокольчику, чтобы позвать слуг. Но юноша вдруг обернулся и приложил палец к губам. В глазах его была такая мольба, что Инфанта невольно опустила руку.

- Благодарю Вас, донна. – прошептал незнакомец.

- Кто вы? – дрожащим голосом спросила Инфанта. – И что вы делаете здесь, в моей спальне?

- Я лишь смотрел в окно…я любовался вами. Как вы танцуете, донна! Вы похожи на бабочку! Нет…на птицу. На прекрасную яркую птицу…такие не живут здесь. Их можно встретить в Индии…или Африке.

читать дальше- А вы были в Африке? – с любопытством спросила Инфанта.

- Да, донна, я был. Это совсем недалеко. Но там все по-другому.

- А как? – у Инфанты заблестели глаза. Она много прочитала об Африке. И всегда мечтала побывать там. Несмотря на то, что африканский берег был совсем близок к ее родной Испании, эта земля казалась ей далекой и сказочной. – Но как же вы сюда вошли? – спохватилась она. – Как слуги вас пустили?

Не ответив, юноша отошел от окна и приблизился к Инфанте. И тут вдруг она заметила, что, передвигаясь, он не касается ногами пола, а лунный свет, перемешанный с разноцветными огнями китайских фонариков, льется сквозь ночного гостя.

Инфанта схватилась за сердце, вскрикнула и потеряла сознание.

На крик тотчас сбежались слуги. Известие об обмороке Инфанты мгновенно облетело толпу гостей. Появились крайне встревоженные Король и Королева. Придворный лекарь сделал кровопускание и натер виски принцессы ароматной мелиссой.

«Это все жара и усталость» - успокаивал врач родителей и друзей Инфанты. Через некоторое время принцесса открыла глаза.

- Фернита! - кинулся к ней отец – Как ты, девочка моя?

- Все хорошо, папа, не волнуйтесь – прошептала Инфанта. – Я просто устала…

Она сама не знала, почему, но ей ни за что не хотелось рассказывать об истинной причине ее обморока.

- Инфанте необходим покой – объявил придворный лекарь, и все, кто находился в спальне принцессы тотчас пожелали ей доброй ночи и удалились. У постели Инфанты осталась лишь Беатриче.

- Иди спать, Биче. – сказала Инфанта.

- Что вы, донна, я ни в коем случае не оставлю вас!

- Биче, со мной все в порядке. Иди. Я хочу побыть одна.

Беатриче поклонилась и вышла. Как только дверь за ней закрылась, Инфанта села на постели. Щеки ее лихорадочно горели, она оглядывалась по сторонам. Потом, уняв дрожь, она тихо позвала:

- Эй! Вы здесь?

- Да. – ответил шелестящий шепот. – Я здесь, донна.

Инфанте на секунду показалось, что она сейчас опять потеряет сознание, но любопытство оказалось сильнее страха.

- Покажитесь, пожалуйста… - попросила она.

Юноша выступил из-за портьеры и подошел к кровати.

- Мне жаль, донна, что я напугал вас…простите. – юноша поклонился.

- Вы – призрак? – спросила Инфанта.

- Да, донна. Меня зовут…звали Эстебан Ромеро де Гевара. Я жил в этом замке много лет назад. Если бы мой брат Алонсо не отравил меня, борясь за престол, я мог бы быть вашим дедушкой…

- Но Алонсо Бартоломео де Гевара – это дядя моего отца! Я знаю его историю…я знаю, что у него был брат-близнец, который умер от чумы…

- Да. Так думали все. Я был старше Алонсо на двадцать минут. По закону, корона принадлежала мне. Мой брат и его приближенные решили иначе. Когда я вернулся из путешествия по Франции, слуга Алонсо подсыпал яд в мое вино. Я умирал, а мой брат распорядился сказать, что я, узнав, что болен, пожелал вернуться во Францию, дабы не заразить страшным недугом родных и друзей. Когда я умер, мое тело сожгли, а то, что от него осталось, закопали вдали от замка… с тех пор, я…

- Какой ужас… - со слезами прошептала Инфанта.

- О, донна! Я умоляю вас, не нужно плакать! Я не должен был…нет-нет, милая донна. Слушайте же…я расскажу вам об Африке…

Почти до рассвета Эстебан рассказывала Инфанте о тропических лесах, об огромных змеях и черных, как эбеновое дерево, погонщиках слонов, о пестрых базарах, где голова идет кругом от ароматов пряностей и масел, наполняющих раскаленный воздух, о мертвых пустынях и кишащих аллигаторами реках…

Инфанта слушала, затаив дыхание. Когда Призрак закончил рассказ, она уже спала. Ей грезились огромные пальмы, и яркие попугаи пронзительно кричали ей вслед…

Эстебан смотрел на нее и улыбался. А потом растворился в предрассветных сумерках…

Инфанта проснулась поздно. Она еще долго лежала и вспоминала те сказочные картины, которые рисовало ее воображение во время рассказов ночного гостя.

«Интересно, что сказали бы мои родители, если бы узнали, что я провела ночь с Призраком?» - вдруг подумала Инфанта.

Почему-то эта мысль так развеселила ее, что она громко рассмеялась. Прибежавшая Беатриче, обрадованная хорошим расположением духа госпожи, причесала и одела ее тщательнее обычного и еще долго расправляла складки белого шифонового платья. Инфанта нетерпеливо вертелась перед зеркалом и, шутя, капризничала.

- Биче, какая ты неловкая! – смеялась она – Посмотри, я совершенная уродина! Как ты могла так скверно уложить мне волосы?!

- О, донна, - отвечала Беатриче – Да, если бы я даже не притронулась гребнем к вашим локонам, вы все равно были бы самой прелестной на свете.

- Не лги мне, Биче! На меня невозможно смотреть! Как я теперь спущусь к завтраку?!

Инфанта вдруг повернулась и поцеловала горничную в щеку. От удивления Беатриче выронила склянку с ароматной водой из флер-д’оранжа.

- Ну вот. Неуклюжая Биче! – засмеялась Инфанта – Теперь ты еще и духи разлила! Я вычту у тебя из жалования!

Она еще раз поцеловала горничную и выбежала из спальни.

За завтраком Инфанта была необычайно весела, шутила и смеялась. Родители не могли нарадоваться на дочь. И, даже, когда отец объявил, что к обеду будет Его Высочество Иштван Драгош королевич Венгерский, не испортило Инфанте настроения. На просьбу отца принять высокого гостя как можно приветливее, принцесса расхохоталась и, сквозь веселые слезы, произнесла:

- Как же я буду с ним приветлива, если мне в жизни не выговорить его имя?!

Она вскочила из-за стола, поцеловала родителей и убежала в сад.

«Ах, скорее бы вечер!» - думала Инфанта, качаясь на увитых цветами качелях. – «Сегодня я попрошу Эстебана рассказать мне о Франции…ведь он же был во Франции? Или он может обидеться? Его ведь убили сразу после этого…».

Время приближалось к полудню, солнце стояло почти в зените. Становилось жарко. Инфанта слезла с качелей и отправилась в конюшню, проведать Кармелиту.

- Здравствуй, милая. – поздоровалась она с лошадью – Ты только не ревнуй, Кармелита, но у меня появился еще один друг. Он – Призрак, представляешь? – шептала принцесса в большое мягкое ухо. Лошадь перебирала передними ногами и качала изящной головой.

- Прикажете запрягать, донна? – раздался голос конюха.

- Жарко, Диего…а, хотя, пожалуй. Запряги. Сегодня - мужское седло.

Прискакав на берег моря, Инфанта остановила лошадь и долго смотрела вдаль. «Там Африка» - думала принцесса. – «Там – огромные слоны и кровожадные аллигаторы. Там – настоящие приключения…».



Прибывший к обеду знатный гость оказался молод, но толст и ленив. «Я бывать Испания и хорошо говорить ваш легкий язык» - сказал он, как только его, со всеми почестями усадили за стол.

Он с интересом поглядывал на Инфанту и всячески старался завести беседу. Но, как только венгерский королевич открывал рот, принцесса краснела и опускала глаза.

«Скромная. Хорошо» - думал приезжий принц.

«Только бы не рассмеяться» - думала Инфанта Испанская.



На вечер был назначен пышный бал по случаю приезда Его Высочества. Инфанта танцевала с высоким гостем, время от времени, морщась, когда тот неуклюже наступал ей на ноги.

Когда пробило одиннадцать, принцесса попросила ее извинить, но «она устала и у нее разболелась голова», и побежала в свою спальню.

- Эстебан… - прошептала она, просовывая голову в дверь. – Ты здесь?

- Я здесь, моя донна. Я жду тебя – прошелестела в ответ темнота.

Упрямое утреннее солнце тянуло тонкие руки через неплотно задернутые бархатные портьеры, стараясь достать до огромной кровати под лиловым балдахином.

«Здравствуй, солнце!» - проснувшись, подумала Инфанта и улыбнулась. Потом она подумала, что сегодня у нее День Рождения. Она представила себе разноцветные коробки с подарками и фейерверк. И улыбнулась еще шире. Но тут же нахмурилась: сегодня ей исполнялось шестнадцать лет. А именно в шестнадцать лет любая благовоспитанная инфанта должна была выйти замуж. По крайней мере, родители Инфанты были в этом абсолютно убеждены.

читать дальше «Совсем скоро ты станешь женой какого-нибудь принца, а потом настоящей Королевой» - часто говаривал отец Инфанты и гладил ее по голове.

«Еще не скоро…» - думала Инфанта, целовала отца в щеку и убегала играть в сад.

Но, оказалось, что скоро. То есть, это «скоро» наступило гораздо быстрее, чем того хотелось Инфанте.

Она не хотела замуж. Чужие страны казались ей холодными и неприветливыми. Она представляла себе мрачные серые замки, где в мансардах по ночам завывает ветер, а огромные черные волны разбиваются о каменные стены и с яростным шипением уползают обратно, в темное злое море.

Она выросла среди солнца и ярких мальв, растущих под ее балконом. Ее сердечку были милы желтые тропинки в парке, уводящие в заросли дурманных олеандров и магнолий. Ее море не было темным и злым – оно было тихим и ясным, как ее глаза. Ее замок не был серым и неуютным – он был золотистый, как ее кожа. А на рассвете на стенах башен играл румянец. Точь-в точь, как на щеках Инфанты, когда она, вдоволь наигравшись с подругами, присаживалась отдохнуть на ажурную скамейку под кипарисом. Нет, Инфанта совсем не хотела замуж.

Но и портить себе Праздник она тоже не хотела.

«В конце концов, не поведут же меня к алтарю прямо сегодня!» - беззаботно подумала она, соскочила с кровати и босиком побежала по прохладным мраморным плитам пола к окну. Раздвинув портьеры, Инфанта распахнула окно и зажмурилась. Яркое южное солнце било ей в глаза, воздух был чист и наполнен ароматом тысяч цветов, ковром устилавших сад.

Тяжелая дубовая дверь, ведущая в спальню, приоткрылась и на пороге появилась горничная Инфанты.

- О, донна, вы босая! – в ужасе воскликнула служанка – Вы простудитесь!

Она схватила бархатные, расшитые жемчугом туфельки Инфанты и кинулась к своей госпоже. Но та не дала себя обуть. Подхватив девушку под руку, Инфанта закружилась с ней в дурашливом танце.

- Как славно, Беатриче, - кричала она – Как славно! Сегодня мой Праздник. Я хочу, чтобы сегодня все были счастливы так же, как я! Пой, Беатриче!

- Что петь, моя донна? – смеясь, спросила Беатриче.

- Пой самые лучшие свои песни! Ты дивно поешь. Пой ту, где девушка полюбила художника. Нет! Не надо! Сегодня слышать ничего не хочу о замужестве! Пой ту, где звезды разговаривают с морем, ну…помнишь, где они пытаются достать свое отражение в воде? Такая смешная песня... Пой, Беатриче!

- Я спою, донна, - запыхавшись, отвечала горничная – Только, когда вы изволите обуться.

- О, какая ты скучная, Биче! - капризно надула губки Инфанта, усаживаясь на постель и позволяя служанке надеть на себя туфли.

Беатриче подвела госпожу к зеркалу, взяла гребень и, расчесывая непослушные черные кудри Инфанты, тихо запела. Инфанта улыбалась и подпевала, когда ей удавалось вспомнить слова старинной баллады про море и звезды.



Облаченная в светло-голубое атласное платье, с фиалками в волосах, Инфанта спустилась в залу. Поджидавшие ее Король и Королева поднялись навстречу дочери.

«Девочка моя» - сказал отец Инфанты, целуя ее в лоб – «Будь счастлива». А Королева улыбнулась сквозь слезы и прошептала: «Совсем большая…».

Инфанта обняла отца, поцеловала мать и в нетерпении стала озираться по сторонам в поисках подарков. Они не заставили себя ждать. Двери в залу распахнулись, и степенные лакеи в бархатных ливреях внесли серебряные подносы, уставленные множеством ярких коробок.

«Подарки!» - восторженно воскликнула Инфанта и бросилась рассматривать принесенные сюрпризы. Каждый раз, распаковывая очередную коробку, она радостно вскрикивала и смеялась, было ли то аметистовое ожерелье или кукла из китайского фарфора.

Когда, наконец, очередь дошла до главного подарка – от Короля и Королевы, щеки Инфанты полыхали, как лепестки шиповника. Она знала, что родители всегда преподносят на День Рождения единственной дочери что-то особенное.

Инфанта вспомнила, что в прошлом году это была Кармелита – чистокровная арабская краковая лошадь. Инфанта и Кармелита почти сразу стали друзьями. Часто можно было видеть, как по утрам юная принцесса, оседлав свою легконогую подругу, мчалась по линии прибоя, взбивая фонтаны соленых брызг.

И теперь Инфанта подпрыгивала от нетерпения и по-детски хлопала в ладоши, ожидая, что же в этот, такой важный День Рождения, подарят ей венценосные родители.

К ее изумлению, на подносе, который внес последний лакей, лежал всего лишь свиток, перевязанный гербовой лентой. Король-отец торжественно взял бумагу и с улыбкой протянул ее дочери. Инфанта озадаченно взяла документ, развернула и стала читать:

«Мы, Король Хосе Родриго Карлос Монтанья, даруем Нашей дочери, Инфанте Испанской Фернанде Марии Лауре каталонский замок с земельными угодьями…»

Инфанте захотелось кричать от счастья – теперь у нее будет свой замок! Может быть, она даже заведет там собственную охоту. Ах, как мило она будет смотреться в пурпурной амазонке, сидя верхом на Кармелите, и окруженная сворой породистых гончих…

Она засмеялась и стала читать дальше:

«…Замок переходит в полное и нераздельное владение Инфанты Испанской только после того, как Фернанда Мария Лаура свяжет себя узами брака…»

Румянец схлынул со щек Инфанты. Она выронила свиток и расплакалась. Обеспокоенные родители бросились утешать дочь. Но Инфанта не желала успокаиваться. Слезы ручьями лились по ее щекам, а она всхлипывала и приговаривала «Замуж…я должна выйти замуж…я не хочу…не хочу…».

- Фернанда. – строго проговорил отец. Он называл Инфанту полным именем только когда очень сердился. – Ты не должна так говорить. Ты – Инфанта Испанская. Это твой долг. Долг перед твоим народом. Удачное замужество может стать залогом прочного мира и также сделать страну, которой ты будешь править, нашим другом и союзником.

- Ах, опять политика! – вскричала Инфанта. – Почему я? Почему я должна приносить себя в жертву, только, чтобы у Испании были союзники? Сейчас что, война? Голод? Почему я должна укреплять какие-то связи и для этого оставить навсегда дом…мой дом…

Праздничный завтрак был безнадежно испорчен. Инфанта убежала в свою спальню и не желала выходить оттуда вплоть до самого вечера, сколь бы настойчиво не уговаривали ее родители и слуги.

Однако, с наступлением сумерек, она, выглянув в окно, увидела, как лужайка под ее балконам одевается в яркие полотнища, а деревья украшаются разноцветными китайскими фонариками. Тогда Инфанта вытерла слезы и позвала горничную. Взволнованная затворничеством госпожи Беатриче прибежала еще до того, как звон медного колокольчика растворился в полумраке коридора.

- Одеваться, Биче. – насупившись, распорядилась Инфанта. – И принеси поесть…я голодна, как волк, но не хочу, чтобы вечером все приняли меня за обжору.

- Слушаю, госпожа. – радостно воскликнула горничная.



Вернувшись, Беатриче поставила на резной эбеновый столик поднос с сыром и фруктами. Инфанта, поев и выпив глоток вина, тотчас повеселела.

- А что, Биче, фейерверк будет?

- Как же, госпожа, непременно будет. Только не велено Вам ничего рассказывать.

- Ну, расскажи, Биче! А я буду радоваться так, будто ничего не знаю!

- Нет, донна, не велено. – улыбнулась Биче, завязывая шнуровку тугого корсета.



Она была всего на два года старше Инфанты, но относилась к своей госпоже, как к ребенку. Впрочем, ребенком Инфанта и была. Порою, капризным и своенравным, но добрым и искренним.



И теперь она, совсем забыв про утренние слезы, вертелась перед огромным зеркалом, разглядывая свое праздничное платье. Темно-синий атлас, расшитый жемчугом и топазами шелестел и переливался, как морские волны в лунном свете. Убранная цветами головка, увенчанная маленькой алмазной диадемой, напоминала голову греческой статуи.



Праздник был в самом разгаре. Знатные гости, поздравив именинницу, расселись за богато накрытыми столами. Музыканты старались вовсю. Инфанта танцевала уже восьмой танец. Несмотря на прохладу августовской ночи, ей было жарко. Черный локон выбился из прически и щекотал шею. Инфанте было очень весело. Закончив сальтареллу, она присела в книксене перед очередным кавалером и побежала в замок, причесаться.

«Биче! Биче, где ты?» - кричала принцесса, открывая дверь в спальню. Ей не хотелось терять ни минуты – совсем скоро должен был начаться фейерверк. Когда Инфанта вбежала в свои покои, сперва, в полумраке, ей показалось, что Беатриче стоит у окна и смотрит на веселящихся гостей.

«Биче, ну же!» - топнула ногой принцесса – «Мне нужно поправить волосы! Да лавандовую воду подай, очень жарко…»

Но тот, кто стоял у окна, не был горничной Инфанты…

Вчера на мой дневник случайно набрела Swhey.

И так тепло отозвалась о моем ЖЖ, что мне прямо ужасно и до сей поры приятно!

А теперь у меня появляются новые Пы Чи! Так здорово!



Дорогие



Swhey

Typhoon

Antarrius



WELCOME!!! )

Делаю выдох. До боли в груди,

Так, чтобы сил не хватило на вдох.

Мы обойдемся без пошлых "уйди"

И без молчанья через порог.



И посмотрю, будто со стороны

Я на героя несбывшихся снов.

Словно и не было этой войны,

Где нелюбовь победила любовь.

МОЖНО ЖИТЬ…



«Так жить нельзя». Частая, затасканная, вылинявшая фраза… Да можно!

Жить можно по-всякому…



Можно, например, дать всем понять, что «можно»…И, тогда, запорхают вокруг, полетят, голубчики, как мотыльки на свечку. Побегут, как кобели за течной сукой… И, кто первый догонит, тот и вскочит. А потом можно отвернуться к стене и сказать: «Уходи. Я не хочу проснуться рядом с тобой». Потому что тех, с кем рядом, с грехом пополам (да, что там, пополам – с целым грехом, неделимым!) можно позволить себе заснуть – тысячи. С кем рядом хочется проснуться – единицы… Или даже еще меньше.

А с утра брезгливо стаскивать с кровати мятые простыни и, засовывая их в стиральную машину, твердить себе: «Да, я бл@дь…и что с того?! Мало ли нас, бл@дей, на этом свете?» Но жить можно.



Можно жить…



А можно не так. Можно, приходя домой полпервого ночи, кидать сумку на трюмо в прихожей и устало стаскивать с себя сапоги. А потом, наслушавшись стонов соседей за стеной, плестись в ванную, чтобы там, хотя бы, с помощью подручных средств снова на пару секунд почувствовать себя ЖЕНЩИНОЙ.

Любовь соло. А потом – спать…чтобы не помнить позора, которого, кроме тебя-то и помнить некому... Но жить можно.



Можно жить…



Еще вариант. Распахнуть глаза, как проснувшийся ребенок, и смотреть по сторонам. Вертеть головой, вслед за солнцем. Искать…кого? Да черт его знает… Так…просто искать, чтобы не сойти с ума, чтобы не спиться. Каждое подмигивание, каждую сальную шутку воспринимать, как предложение руки и сердца.

Это быстро утомляет и разочаровывает. И, чаще всего, если, по тем или иным причинам, появление принца на белом коне откладывается на неопределенный срок, приходим к одному из первых двух вариантов. Но жить-то можно!



Можно жить…



А можно, вот как. Объявить на весь мир, что мужики – сволочи. Сжать зубы. Ощетиниться. Вот вам, скоты. Не сука я – волчица. Вы меня выживать научили. Теперь я вам войну объявляю. Плевала я на ваши красные флажки. Крови хочу. А она краснее ваших сраных флажков. Так крови хочу…до рвоты.

И выть по ночам. Луна, не луна…все равно выть. Положено. Но можно жить…



Можно жить…



А можно жить совсем по-другому. Можно просто жить. Принимать, все, что есть. Не ждать. Не терять. Любить…Нет, не кого-то любить, а просто. Это здорово просто любить…потому что, когда любишь просто, тебя не предадут. Некому предавать...



Можно жить…