Чтить день рождения вождя мирового пролетариата меня приучили с младых ногтей. Еще задолго до того, как на моем белом фартуке появилась октябрятская звездочка. В начальных классах Гнесинской школы уроки сольфеджио и хорового пения изобиловали текстами Бонч-Бруевича, положенными на музыку советских композиторов. Двадцать два клопа с партитурами старательно выводили:



Запах тополиный и сире-е-е-невый

Над Москвою майскою поплы-ы-ыл.

Встретились весною дети с Ле-е-ениным,

Ленин с ними долго говори-и-ил...



И потом уже, когда на груди бился алый галстук, а к форме намертво прирос пионерский значок, который мы, подлецы, осмелев, называли «головка Ильича в адском пламени», двадцать второе апреля оставался необычным днем. Взять хотя бы субботники. Это же праздник – придти в школу в джинсах! (эх-х-х, нынешним школьникам – не понять...).



...Улыбалось солнышко лучистое,

Радуясь беседе с Ильичом...



Потом вдруг оказалось, что день рождения Ленина отмечать вовсе и необязательно. Более того, старомодно и даже неидеологично. И одним праздником стало меньше.

Прошло лет пятнадцать. И вот теперь, день рождения вождя для меня опять стал много значить.

Ровно год назад я встретила одного человека. Поначалу, я и не подумала, что ВСТРЕТИЛА. Так, рабочий момент, знакомство «поскольку постольку». А потом выяснилось, что нет...я, все-таки, его встретила.

И все бы ничего, да только есть один нюанс:

Я его встретила, а он меня – нет...



С той поры прошло немало времени,

Но никто той встречи не забыл.

Все на свете дети любят Ленина,

Потому что Ленин их любил...